Странствия убийцы - Страница 150

150

Ночной Волк!

Тише, балбес! Собаки услышат тебя. И тот, другой.

Сердце замерло у меня в груди. Каким же я был глупцом! Я летел дальше сквозь заснеженные кусты, прислушиваясь к тому, что происходит у меня за спиной. Охотнику понравился фальшивый след, который оставил Ночной Волк, и он гнал собак по нему. У них было слишком много всадников для такого узкого оврага. Они мешали друг другу и, возможно, затаптывали наш настоящий след. Мы выиграли время, но совсем немного. Потом внезапно я услышал встревоженные крики и дикий лай собак. Я уловил сконфуженное бормотание собачьих мыслей: волк выскочил на них и промчался прямо через стаю, попутно раздавая удары, а потом нырнул под ноги лошадей. Один человек выпал из седла и теперь безуспешно пытался утихомирить своего взбесившегося коня. Какая-то собака потеряла большую часть одного длинного уха и мучилась от ужасной боли. Я попытался закрыть от нее свое сознание. Бедное животное, оно пострадало ни за что. Мои ноги как будто налились свинцом, во рту пересохло, но я пытался бежать, чтобы как можно лучше использовать время, которое с таким риском для себя выиграл Ночной Волк. Мне хотелось крикнуть ему, чтобы он прекратил свои шутки и бежал со мной, но я не смел выдать стае истинное направление нашего бегства. Вместо этого я заставлял себя бежать дальше.

Овраг становился уже и глубже. Плющ, кустарник и куманика росли на крутых склонах и полностью покрывали дно. Я подозревал, что бегу по замерзшему ручью. Я начал искать возможность выбраться наверх. За моей спиной снова лаяли собаки, сообщая друг другу, что вот он наконец, настоящий след, и надо бежать за волком, за волком, за волком. Тогда я понял, что Ночной Волк показался им и сознательно уводит их от меня.

Беги, мальчик, беги! Он бросил мне эту мысль, не заботясь о том, что собаки могут услышать ее. В нем горело бешеное веселье. Это напомнило мне о той ночи, когда я гнал Джастина по коридорам Оленьего замка, чтобы убить его в Большом зале на глазах у гостей, прибывших на церемонию восшествия на престол Регала. Ночной Волк был в бешенстве, которое несло его вперед, не оставляя времени подумать о собственной безопасности. Я шел вперед, сердце мое колотилось где-то в горле, слезы щипали глаза.

Овраг кончился. Передо мной был сверкающий ледяной каскад, памятник горному потоку, который вырыл этот каньон в летние месяцы. Лед висел длинными волнистыми сосульками над каменистой трещиной в горе, все еще сверкая слабым блеском движущейся воды. Снег у его основания заледенел. Я остановился, заподозрив, что под покровом слишком тонкого льда может оказаться глубокий пруд. Я поднял глаза. Края оврага нависали надо мной и были слишком высокими. В нескольких местах под снегом виднелись обнаженные глыбы камня. Карликовые деревца и ветвистые кустарники росли повсюду, вытягиваясь, чтобы поймать хотя бы лучик солнечного света. Все это вряд ли могло помочь мне выбраться наверх. Я повернулся, чтобы пойти назад по своему следу, и услышал, как взвился и стих одиночный вой. Это не был голос гончей или волка; это могла быть только дворняга. Что-то в этом вопле убедило меня в том, что она идет по моему следу. Я услышал, как человек подбодрил ее, и собака снова взвизгнула, уже ближе. Я повернулся к стене оврага и полез вверх. Я услышал, как человек окликает остальных, зовет и свистит, призывая их следовать за ним, потому что у него тут человеческие следы и плевать на волка, это просто фокусы Дара. В некотором отдалении собаки внезапно начали лаять по-другому. В это мгновение я понял, что Регал все-таки нашел того, кого искал, — Одаренного, согласившегося выслеживать меня. Древнюю Кровь удалось купить.

Я прыгнул, схватился за карликовое деревце, торчащее из склона оврага, и ухитрился встать на него. Пытаясь сохранить равновесие, я протянул руку к следующему, выше меня. Когда я навалился на него всем весом, корни вырвались из каменистой почвы. Я упал, но мне удалось удержаться на первом дереве. «Наверх», — свирепо приказал я себе. Я стоял на дереве и слышал, как оно трещит под моей тяжестью. Подняв руку, я ухватился за ветвистый кустарник, торчащий у самого обрыва. Я старался подниматься быстро, не позволяя себе опираться всей тяжестью на какое-нибудь деревце или куст дольше чем несколько мгновений. Тонкие ветки ломались у меня в руках, пучки старой травы выдирались с корнями, и я долго барахтался у козырька на кромке оврага и никак не мог взобраться на него. Услышав крик, я против воли опустил глаза. Человек и собака стояли в просвете внизу. Собака лаяла, глядя на меня, а человек прицеливался из лука. Беспомощный, я висел над ними, такая легкая цель, о которой можно только мечтать.

— Пожалуйста… — услышал я свой собственный голос и потом тонкое гудение спущенной тетивы.

Я почувствовал, как стрела ударила меня, — кулак в спину, один из старых фокусов Регала дней моего детства, — а потом ощутил глубокую горячую боль внутри. Одна из моих рук разжалась. Я не владел ею, она стала будто чужая. Теперь я висел на правой руке. Я так ясно различал визг собаки, почуявшей запах моей крови, слышал, как человек вытаскивает из колчана новую стрелу…

Внезапно мое правое запястье оказалось в тисках. Я закричал, когда мои пальцы разжались, и в ужасе бил ногами по пружинящему кустарнику. Но я почему-то поднимался. Снежный наст царапал мне лицо. Я почувствовал свою левую руку и осторожно двигал ею, как будто плыл. Поднимай ноги! — рявкнул Ночной Волк. Он не издал ни звука, потому что его зубы были плотно сжаты на моем правом запястье и он тащил меня вверх. Шанс остаться в живых придал мне сил. Я бешено брыкался, а потом почувствовал, что лег животом на твердую почву. Цепляясь ногтями, я полз вперед, пытаясь не обращать внимания на захлестывающие меня красные волны боли, сосредоточенной где-то в спине. Казалось, что у меня под лопаткой торчит шест толщиной с тележную ось.

150