Странствия убийцы - Страница 209

209

Я сел и попытался подумать. Когда я прислонился спиной к каменной стене, ожили спорящие призраки у стола. Один из них сердито кричал что-то другим, а потом провел указкой над столом воображаемую линию. Одна из женщин скрестила руки на груди с упрямым выражением лица, а другая холодно улыбалась, постукивая по столу собственной указкой. Обругав себя идиотом, я встал на ноги и подошел, чтобы посмотреть на стол.

Осознав, что передо мной карта, я немедленно почувствовал уверенность в том, что костер развел Верити. Дурацкая улыбка расплылась по моему лицу. Конечно. Высокая башня с окнами, смотрящими на город и его окрестности, и в центре залы стол с самой необычной картой из всех, которые я когда-либо видел. Ее сделали из глины, чтобы повторить все неровности рельефа. Глина местами потрескалась, но я видел, что река была выложена из кусочков черного стекла. На карте были крошечные модели домов, фонтаны, наполненные осколками синего стекла, прямые как стрела дороги и даже веточки с кусочками зеленой шерсти, обозначавшие, очевидно, самые высокие деревья. Тут было все, даже квадратики, изображающие рыночные лавки. И по всей глиняной карте были как бы рассыпаны сверкающие кристаллы, назначение которых осталось для меня загадкой. Даже поврежденная, карта радовала глаз точностью деталей. Я улыбался, абсолютно уверенный, что через несколько месяцев после возвращения Верити в Олений замок в его башне появится такой же стол и такая же карта.

Я склонился над ней, не обращая внимания на призраков, чтобы выяснить, где нахожусь. Я легко нашел свою башню. Как и следовало ожидать при моем везении, эта часть карты сильно потрескалась, но я все равно разобрался в своем пути, по мере того как мои пальцы шли по тем улицам, где шли мои ноги прошлой ночью. Я еще раз восхитился прямыми дорогами и выверенными перекрестками. Я не мог точно сказать, где именно я «проснулся» прошлой ночью, но смог выбрать не слишком большой участок города и с уверенностью сказать, что все произошло в этом квартале. Я снова нашел свою башню и постарался запомнить количество перекрестков и поворотов, которые мне следовало пройти, прежде чем я вернусь к исходной точке. Может быть, если я окажусь там и осмотрю все вокруг, я заставлю пробудиться память о предшествующих днях? Жаль, что у меня не было бумаги и пера, чтобы зарисовать карту. Когда я подумал об этом, значение костра внезапно стало для меня совершенно ясным.

Верити использовал обгоревшую палочку, чтобы скопировать глиняную карту! Но на чем? Я оглядел комнату, но ничего похожего на бумагу не обнаружил. Между окнами были плиты белого камня с вырезанными на них… Я нагнулся, чтобы получше разглядеть. Любопытство охватило меня. Я положил руку на холодный белый камень и выглянул из грязного окна, расположенного рядом с ним. Я вел пальцами по реке, которую видел в отдалении, потом нашел гладкий след пересекавшей ее дороги. Вид из каждого окна был изображен на панели рядом с ним. Руны и символы могли быть названиями городов или владений. Я потер стекло, но большая часть грязи была с наружной стороны.

Внезапно значение разбитого окна стало для меня очевидным. Верити разбил стекло, чтобы яснее видеть то, что расположено за ним, а потом он разжег костер и использовал обгоревшую палочку, чтобы перенести увиденное на ту карту, которую он нес с собой из Оленьего замка. Я подошел к разбитому окну и стал изучать панели по обе стороны от него. В слое пыли на оконной раме был отпечаток руки. Я положил собственную руку на след ладони Верити. Я не сомневался в том, что это была его ладонь.

Из окна я видел горы к северу от меня. Я пришел оттуда. Я попытался соединить вид из окна с пыльной панелью передо мной. Мелькающие призраки прошлого ничем не могли мне помочь. В одно мгновение я смотрел на густой лес, а в следующее видел там виноградники и хлебные поля. Общей в этих видениях была только прямая как стрела черная лента дороги, поднимавшейся в горы. Мои пальцы двигались вдоль дороги вверх по панели. Несколько рун стояли там, где дорога раздваивалась. И в этом месте в панель была вставлена искорка кристалла.

Я нагнулся к панели и попытался рассмотреть руны. Совпадали ли они с отметками на карте Верити? Может быть, эти символы узнает Кетриккен? Я вышел из комнаты и поспешил вниз по лестнице, проходя сквозь призраков, которые, казалось, обретали силу. Я уже ясно слышал их разговоры и видел гобелены, когда-то украшавшие стены. На них было изображено множество драконов. «Элдерлинги?» — спросил я и услышал, как мои слова, дрожа, разносятся вверх и вниз по лестнице.

Я искал что-нибудь, на чем можно писать. Обрывки шпалер были влажными тряпками и распадались при прикосновении. Дерево было старым и прогнившим. Я сломал дверь в одну из внутренних комнат, надеясь, что ее содержимое сохранилось. По внутренним стенам шли деревянные полки с гнездами, в каждом из которых содержался свиток. Они казались настоящими, как и письменные принадлежности на столе в центре комнаты, но пальцы мои нащупали всего лишь призрак бумаги, рассыпавшийся в пепел. Взгляд мой упал на стопку свежего пергамента в углу комнаты. Пальцы отбрасывали сгнившие остатки и наконец нашли годный к употреблению кусок не больше чем в две мои ладони. Он был твердым и пожелтевшим, но годился для моего дела. В тяжелом закупоренном горшочке нашлись высохшие остатки чернил. Деревянные черенки сгнили, но металлические перья сохранились, и они были достаточно длинными для того, чтобы их можно было держать.

Вооружившись канцелярскими принадлежностями, я вернулся в комнату с картой. Плевком вернув к жизни чернила, я тер об пол стальное перо, пока оно снова не засверкало. Я разжег остатки костра Верити, потому что приближался вечер и естественного света уже не хватало. Я встал на колени перед панелью, с которой смахивала пыль рука Верити, и скопировал все, что мог, на обрывок засохшей кожи. Старательно сощурившись, я тщательно рассмотрел руны и потом перерисовал их на пергамент. Может быть, Кетриккен сможет в них разобраться. Может быть, когда мы сравним мою неуклюжую карту с той, что у нее, мы сможем разобраться в некоторых изображениях. Солнце садилось, а от моего огня остались только угли, когда я закончил. Я посмотрел на свой грубый чертеж. Ни Верити, ни Федврен не пришли бы в восторг от моей работы. Но придется обойтись этим. Убедившись, что чернила высохли и не размажутся, я спрятал свиток под рубашку. Я не хотел рисковать, подставляя карту под дождь или снег.

209