Странствия убийцы - Страница 264

264

— Кто же тогда может тебя простить? — услышал я собственный вопрос.

— Галл. Моя сестра Галл! — Это имя было вырвано из нее, и я чувствовал, что многие годы она отказывалась думать о нем, не говоря уж о том, чтобы произносить вслух.

Ее сестра, не просто товарищ по кругу, а ее сестра. Кестрель убила ее в ярости, застав со Станшеном, лидером круга?

— Да, — прошептала она, хотя этот вопрос не был высказан.

Я был уже за пределами выжженных стен. Сильный, красивый Станшен. Любить его телом и Силой, ощущение единства, которому нет равных… Но потом она застала их вместе, и она…

— Он не должен был делать это! — крикнул я в негодовании. — Вы были сестрами и членами его круга! Как он мог так поступить с тобой? Как он мог?

— Галл! — громко крикнула Кеттл, и на мгновение я увидел ее.

Она была за второй стеной. Обе они были там, Кестрель и Галл. Две маленькие девочки, бегущие босиком по песчаному берегу, увертываясь от ледяных волн, лижущих песок. Две маленькие девочки, похожие, как яблочные зернышки, близнецы, отрада отцовского сердца, бегущие, чтобы встретить маленькую лодку и посмотреть, что попалось сегодня в папины сети. Я чувствовал запах соленого ветра, йодистый аромат перепутанных водорослей, через которые они с визгом бежали. Две маленькие девочки, Галл и Кестрель, запертые и спрятанные за стеной в ее памяти. Но я видел их обеих, даже если Кеттл не видела.

Я вижу ее, я знаю ее. И она знала тебя, всю, до самого конца. Гром и молния, так вас называла ваша мать, потому что ты была вспыльчива, но быстро отходила, а Галл могла таить в себе обиду много недель. Но она не обижалась на тебя, Кестрель, никогда не обижалась и не могла бы сердиться много лет. Она любила тебя больше, чем обе вы любили Станшена. Как ты любила ее. И она бы простила тебя. Она никогда не пожелала бы тебе так долго и тяжко страдать.

Я… не знаю.

Нет, знаешь. Посмотри на нее. Посмотри на себя. Прости себя. И позволь той ее части, что заперта внутри тебя, снова жить. И позволь себе снова жить.

Она внутри меня?

Совершенно верно. Я вижу ее, я чувствую ее.

И что ты чувствуешь?

Только любовь. Посмотри сама. Я повел ее в глубь ее памяти, к тем воспоминаниям, которые она давным-давно запретила себе. Это не были выжженные стены круга — не они причиняли ей самую страшную боль. Эти стены она воздвигла сама, поставив надежный заслон между собой и тем, что она потеряла в одно мгновение ярости. Две девочки, повзрослевшие, входят в воду, чтобы схватить брошенный отцом линь, и помогают вытянуть на берег его нагруженную лодку. Две баккские девочки, все еще похожие, как яблочные зернышки, каждая из которых хочет первой рассказать папе о том, что их выбрали для обучения Силе.

Папа говорил, что мы — одна душа в двух телах.

Тогда раскройся и выпусти ее. Выпусти на волю вас обеих.

Я замолчал в ожидании. Кестрель была в той части своих воспоминаний, которые были для нее запретными дольше, чем длится целая жизнь обычных людей. Место свежего ветра и детского смеха, сестра, так похожая на тебя, что почти нет нужды в словах. Сила возникла между ними с того самого мига, как они появились на свет.

Теперь я вижу, что должна сделать. Я чувствовал сокрушительную волну радости и целеустремленности. Я должна выпустить ее. Я должна вложить ее в дракона. Она будет вечно жить в драконе, как мы и хотели. Мы обе. Снова вместе.

Кеттл встала, так резко отпустив мои руки, что я потрясенно вскрикнул. Я снова оказался в своем теле. Мне казалось, что я свалился с огромной высоты. Шут и Ночной Волк все еще были рядом со мной, но уже не являлись частью круга. Я едва ощущал их из-за переполнявших меня чувств. Сила. Несущаяся сквозь меня, как приливная волна. Сила. Исходящая от Кеттл, как жар от кузнечного горна. Кеттл-Кестрель светилась ею. Она ломала руки, улыбаясь выпрямившимся пальцам.

— Теперь тебе надо пойти и отдохнуть, Фитц, — тихо сказала она мне. — Иди. Иди спать.

Просто мягкое предложение. Она сама не знала могущества своей Силы. Я лег и больше ничего не помню…

Когда я проснулся, было уже совсем темно. Приятно было ощущать рядом тяжелое теплое тело волка. Шут укрыл меня одеялом и сидел рядом, сосредоточенно глядя в огонь. Когда я пошевелился, он резко вздохнул и вцепился в мое плечо.

— Что? — спросил я.

Я не мог понять ничего из того, что слышал и видел. На каменном постаменте рядом с драконом горели огни. Я слышал звон металла, бьющегося о камень, и оживленные голоса. В палатке за моей спиной Старлинг пробовала струны своей арфы.

— Последний раз я видел тебя таким, когда мы вытащили из твоей спины стрелу и я думал, что ты умираешь от заражения.

— Я очень устал, — улыбнулся я, надеясь, что он поймет. — А ты? Я ведь брал силы у тебя и Ночного Волка.

— Устал? Нет. Я выздоровел. — И, без паузы, он добавил: — Думаю, дело в том, что круг изменников оставил меня, осознав, что в тебе нет ненависти ко мне. И Ночной Волк. Слушай, он великолепен. Я до сих пор почти чувствую его. — Очень странная улыбка показалась на лице шута.

Я увидел, что он ищет Ночного Волка. Он не мог по-настоящему использовать Силу или Дар, но было странно видеть его попытки. Ночной Волк поднял хвост и снова уронил его.

Я хочу спать.

Тогда отдыхай, брат мой. Я положил руку на густой мех его загривка. Ночной Волк был жизнью, силой и дружбой, которым я мог доверять. Он еще раз сонно вильнул хвостом и снова опустил голову. Я взглянул на шута и кивнул в сторону дракона Верити:

264