Странствия убийцы - Страница 37

Я проснулся совершенно сбитым с толку. Когда я был маленьким, Баррич нередко шил для меня ботинки, но ни разу на моей памяти не извинился за ругань. Зато если крепкие выражения позволял себе я, он мог и поколотить меня. Странно. Я постарался выбросить сновидение из головы, но понял, что все равно больше не смогу заснуть.

Когда я осторожно прощупал Даром амбар, то обнаружил только смутные сны животных. Все были спокойны, кроме меня. Ко мне пришли мысли о Чейде, тревожные, беспокойные. Чейд был стар духом и телом. Когда король Шрюд был жив, он снабжал Чейда всем необходимым, чтобы королевский убийца мог жить в безопасности. Чейд очень редко выходил из своей потайной комнаты — только для того, чтобы делать «тихую работу». Теперь он живет сам по себе и делает Эль знает что. И его преследуют солдаты Регала. Я с силой потер ноющие виски. Мое беспокойство было совершенно бессмысленным, но избавиться от него я не мог.

Я услышал легкие шаги, за которыми последовал удар, — кто-то спускался с чердака и пропустил последнюю ступеньку лестницы. Вероятно, одна из женщин пошла в туалет. Но мгновением позже я услышал шепот Хани:

— Коб!

— Что? — откликнулся я неохотно.

Она повернулась на голос, и я услышал, как она приближается. Время, проведенное с волком, обострило мои чувства. Лунный свет просачивался в плохо закрытое окно. Я ощущал ее в темноте.

— Я здесь, — сказал я, когда она остановилась, и Хани вздрогнула, обнаружив, что я так близко.

Она добралась до моего угла и опустилась на солому рядом со мной.

— Я боюсь засыпать, — объяснила она. — Кошмары.

— Я знаю, каково это, — удивился силе своего сочувствия я. — Стоит только закрыть глаза, как они набрасываются на тебя.

— Точно, — сказала она и замолчала в ожидании.

Мне нечего было добавить, поэтому я сидел в темноте и молчал.

— А какие у тебя кошмары? — тихо спросила она.

— Плохие, — сухо отозвался я.

У меня не было никакого желания воскрешать их глупыми разговорами.

Хани заговорила снова:

— Мне снится, что за мной гонятся «перекованные», но мои ноги оказываются по колено в воде, и я не могу бежать. И я топчусь на месте, а они все ближе и ближе… Так страшно…

— Угу, — согласился я.

Это было все же лучше, чем когда во сне тебя бьют, бьют и бьют… Я заставил себя перестать думать об этом.

— Когда просыпаешься ночью от страха, чувствуешь себя такой одинокой…

По-моему, она хочет случки. Они так легко примут тебя в свою стаю?

— Что? — спросил я ошеломленно, но ответила девушка, а не Ночной Волк.

— Я сказала, что очень одиноко проснуться ночью и дрожать от страха. Все время хочется найти способ почувствовать себя в безопасности, под защитой.

— Я не знаю ничего, что могло бы встать между человеком и снами, которые приходят к нему по ночам, — сказал я скованно.

Внезапно мне очень захотелось, чтобы она ушла.

— Иногда немного ласки может помочь… — тихо сказала Хани, потом протянула руку и погладила мою ладонь.

Сам того не желая, я отдернул руку.

— Ты стесняешься, помощник писца? — спросила она робко.

— Я потерял ту, которую любил, — сказал я без выражения. — Я не могу никого представить на ее месте.

— Понимаю. — Она поднялась и стряхнула солому со своей юбки. — Что ж, прости, что побеспокоила тебя. — Но в голосе ее звучало не извинение, а жгучая обида.

Хани повернулась и ощупью пошла к лестнице. Я знал, что причинил ей боль, но не чувствовал за собой вины. Девушка медленно поднималась по ступенькам, и я понимал, как она ждет, чтобы я окликнул ее. Но я этого не сделал. Я пожалел, что пришел в город.

Значит, нас по-прежнему двое. Рядом со всеми этими людьми нельзя даже поохотиться как следует. Ты еще надолго задержишься?

Боюсь, что мне придется странствовать с ними еще несколько дней. Хотя бы до следующего города.

Ты не хочешь случки с ней, она не стая. Зачем тебе все это?

Я не стал пытаться облечь это в слова. Все, что я мог передать Ночному Волку, это чувство долга, а он не мог понять, почему моя верность Верити заставляет меня помогать этим путникам на дороге. Они подданные моего короля, а значит, я должен был их защищать. Даже мне самому казался несколько странным такой вывод, однако в его справедливости я не сомневался. Я должен был проследить, чтобы музыканты благополучно добрались до следующего города.

Мне удалось снова заснуть этой ночью, но спал я плохо. Как будто моя беседа с Хани открыла дверь кошмарам. Стоило мне погрузиться в сон, как я чувствовал, что за мной наблюдают. Я съеживаюсь на полу подземелья, молясь, чтобы меня не увидели, изо всех сил стараясь не шевелиться. Мои глаза крепко зажмурены, как у ребенка, который верит, что, если сам не видит, не видно и его. Но я ощущаю взгляд, чувствую, что Уилл смотрит на меня, и прячусь под одеялом, но чьи-то руки вот-вот найдут меня и там. Уилл совсем близко. Страх душит меня. Я не могу дышать и боюсь шелохнуться. В панике я покидаю свое тело и проскальзываю в чей-то чужой страх, чужой кошмар.

Я сижу на корточках за бочкой с соленой рыбой в лавке старика Хука. Темноту снаружи разгоняли вздымающееся к небу пламя и вопли умирающих и тех, кого схватили в плен. Я знаю, что мне нужно как-то выбраться. Пираты красных кораблей обязательно придут грабить и поджигать магазин. Здесь не спрячешься. Но прятаться все равно негде, а мне только одиннадцать, и колени мои так дрожат, что я не могу стоять, не говоря уже о том, чтобы бежать. Хозяин Хук где-то на улице. Услышав первые крики, он схватил меч и бросился за дверь. «Присмотри за лавкой, Чад!» — крикнул он мне, как будто собирался просто постучаться к соседям и поболтать с пекарем. Сперва я с радостью подчинился этому приказу. Шум был еще далеко внизу, у берега, и лавка казалась надежным убежищем.